Стальные сны - Страница 59

– О Госпожа, Фестиваля уже не будет. Чтобы очистить храм от скверны, требуется несколько недель. Жрецы расстроены. Обряды отложены до Надама. Это незначительный праздник, когда у групп начинается сезон отдыха и общение между ними на время прерывается. Тогда жрецы призывают их обращаться к Дщери Ночи в своих мольбах. По их словам, она медлит с приходом из-за того, что мы недостаточно усердно молимся.

Неужели он всю жизнь будет выдавать мне информацию по крупицам? С другой стороны, думаю, ни один верующий не стал бы распространяться о своих религиозных праздниках, святых и прочих вещах так подробно, как это делал он.

– Тогда почему мы до сих пор здесь? Почему не отправляемся на юг?

– А мы здесь не только ради Фестиваля.

Это точно. Но каким образом, интересно, я могла убедить этих людей в том, что являюсь их мессией? Об этом Нарайян умалчивал. Ни одна актриса не способна сыграть роль, не зная о ней ничего.

Вот в чем загвоздка. Нарайян искренне верил, что я и в самом деле Дщерь Ночи. Потому что хотел этого. Это означало, что он отказался бы проинструктировать меня, если бы я попросила. Он полагал, что моя интуиция должна была подсказать мне мою сущность.

Я же об этом не имела ни малейшего представления.

Похоже было, что джамадары разочарованы, и Нарайян нервничал. Тот факт, что я заметила осквернение их храма, еще не доказывал мое соответствие их надеждам.

Я спросила его шепотом:

– Как я могу совершать чудеса в месте, утратившем святость?

– Не знаю, Госпожа. У нас нет никакого представления об этом. Все в руках Кины. Она пошлет нам знамение.

Знамение. Замечательно. Но у меня до сих пор не было возможности узнать, что именно они под этим понимали. Важный сакральный смысл имели вороны. С точки зрения верующих, то, что Таглиос осаждали полчища этих тварей, было просто замечательно. Да уж. Эти могли накаркать Год Черепов. Что еще?

– А на кометы вы обращаете внимание? – спросила я. – В прошлом году на севере видели комету, и еще раньше тоже была одна. Здесь их наблюдали?

– Нет. Это вестники несчастья.

– Для меня.

– Их еще называют Мечом или Языком Шевы, Шевылинка, они отбрасывают свет Шевы на землю.

Одно из древних имен верховного божества гуннитов. Его еще называли Владыка Света.

– По словам жрецов, когда на небе появляется комета, Кина теряет свою силу, ибо свет, отбрасываемый кометой, заполняет небо и светит и ночью и днем.

– Но луна…

– Луна – светило тьмы. Луне принадлежат Тени, она создана, чтобы Дети Тени могли охотиться.

Он болтал без умолку. Что-то по поводу местных религиозных представлений о том, что есть свет и тьма, добро и зло, порок и добродетель. В общем, если верить Обманникам, Кина, несмотря на свою любовь к Тьме, была вне и над этим извечным противоборством, и враг Света и Тьмы, и одновременно союзник каждого из них – в зависимости от обстоятельств. И может, чтобы запутать меня окончательно, никто не мог толком объяснить мне, как в действительности обстояли дела с точки зрения их богов. И веднаиты, и шадариты, и гунниты относились друг к другу с большим уважением. У большинства гуннитов различные божества – неважно, с чем связанные, со Светом или Тьмой, – пользовались одинаковым почитанием. У всех были свои храмы, культы и жрецы. Но некоторые – как, например, культ Хади Джахамара Джа – были заражены учением Кины.

Вначале, пока Нарайян разглагольствовал обо всем этом, переливая из пустого в порожнее, глаза его бегали; потом он и вовсе перестал смотреть на меня. Уставившись в огонь, он все говорил и говорил и становился все более мрачным. Но старался этого не показывать. Кроме меня, этой перемены в нем никто не заметил. Но я много общалась с людьми и обратила внимание, что и другие джамадары как-то напряжены.

Что-то должно случиться. Очередное испытание? Если да, то от этих людей не стоит ждать любезного обращения.

Мои пальцы автоматически скользнули к желтой повязке на поясе. Последнее время я мало тренировалась – слишком была занята. Я удивилась собственному машинальному движению и подумала:

«Зачем?» Это оружие вряд ли оказалось бы эффективным в подобной ситуации.

Давила какая-то опасность. Теперь я почувствовала ее. Джамадары были взволнованы, нервничали. Я попыталась сконцентрировать свою психическую энергию, хотя аура рощи мешала мне. Это можно было сравнить с попыткой сделать глубокий вдох в душной комнате, в которой находился труп недельной давности. Но я была настойчива. Если даже сны до сих пор не сломили меня, то с этим я тем более справлюсь.

Я опять задала вопрос Нарайяну, чтобы вызвать очередной приступ болтливости, сама же сконцентрировала свою энергию.

И нашла опасное место.

К испытанию я уже была готова.

Он был джамадаром-веднаитом с черным румелем и такой же легендарной репутацией, как у Нарайяна. Звали его Мома Шарраил. Когда нас представили друг другу, у меня сразу возникло подозрение, что этот-то убивал не во имя Кины, а ради собственного удовольствия.

Его румель мелькнул, словно черная молния. Я ухватила его тяжелый конец на лету, вырвала оружие и, прежде чем тот обрел равновесие, накинула петлю на его шею. Выглядело это так, словно я всю жизнь только тем и занималась... или кто-то другой направлял мою руку. Впрочем, я чуть-чуть схитрила, прибегнув к заклинанию, поразившему его в самое сердце. Жалости к жертве я не испытывала. Возможно, потому, что понимала: это может сыграть такую же фатальную роль, как и отсутствие реакции с моей стороны.