Сволочь ухмыляющаяся. Вот уж Обманник так Обманник.
Я не успела даже подобрать ей имя, как они забрали свою Дщерь Ночи.
Мне бы следовало догадаться обо всем, когда меня ни с того ни с сего перестали мучить кошмары. То есть когда был совершен обряд посвящения. Ведь посвящали не меня. Я-то не изменилась. Меня так легко не пометишь.
Рам имел лишь желтый румель. Он узнал, что они явятся за ней. Он убил четверых, если верить женщинам, а потом был сам убит Нарайяном. Он и его банда с боем покинули крепость. А я все это время валялась без сознания.
Но он за это заплатит. Я вырву сердце из его груди и заткну им пасть его богине. Они даже не подозревают, с чем им придется иметь дело. Моя сила вернулась ко мне. Они заплатят мне. Длиннотень, моя сестрица. Обманники и сама Кина, если только она посмеет встать па моем пути.
Будет им Год Черепов. Я закрываю Книгу Госпожи.
Ветер беспрестанно гуляет по равнине камней. Он шепчет среди бледных серых булыжников, простирающихся от горизонта к горизонту. Поет среди разбросанных глыб. Он играет листьями и пылью, залетевшими сюда издалека, и шевелит длинные черные волосы на трупе, который лежит тут уже много десятилетий, иссушенный ветром.
Играючи, ветер кидает в разинутый в молчаливом крике рот мертвеца лист, затем выхватывает его оттуда.
Глыбы можно принять за развалины древнего города. Но на самом деле это не так. Слишком уж бессистемно и редко они расположены. И ни одна из них не опрокинута и не разломана, хотя в некоторых из них вековые ветра и выдули глубокие трещины.
Когда встает и заходит солнце, его лучи отражаются в них, отчего глыбы сверкают, словно золотые. Несколько недолгих минут на их поверхности горят призрачные лики.
Для тех, кого помнят, это своего рода бессмертие. Ночью ветры утихают, и в долине сверкающих камней воцаряется тишина.